Деревянное зодчество.

В истории русской архитектуры деревянное зодчество занимает исключительно важное место. Древняя Русь была лесным краем. С лесом связана была вся жизнь человека. Лес давал  доступный, податливый строительный материал, из которого возводились жилища и крепостные стены, храмы и амбары. Строительная культура дерева берет начало еще в языческой Руси — уже тогда начали зарождаться основные приемы и формы, воспринятые и развитые позднее в период христианства.

Но дерево — материал недолговечный. Время и пожары сделали свое дело — до наших дней не дошли многие выдающиеся сооружения, о них мы знаем только из летописей. Центральные районы России почти не сохранили памятников деревянного зодчества, и только некоторые районы Поволжья, Урала. Сибири и в особенности Севера донесли до нас образцы этого высокого искусства.

Грабарь писал, что «на Севере... были выработаны все те совершенные формы деревянного зодчества, которые в течение веков непрерывно влияли на всю совокупность русского искусства. Формы эти являлись тем неиссякаемым родником, из которого черпали свою новую жизнь застывавшие временами художества на Руси, и значение их все еще недостаточно оценено».

На Севере, дольше всего жили и развивались народные промыслы, давшие нам редкую возможность заглянуть в художественный мир Древней Руси.

Важнейшие вопросы — выбор места для общест­венных сооружений (церкви, часовни, колокольни) и их размеры обычно решались сообща, «миром», в процессе застройки села. Работы поручались опытной артели плотников, которые начинали заготовку леса и рубку сруба в соответствии с условиями, оговорен­ными в так называемой порядной. Лес для бревен метили на су­хих местах. Здесь росли кондовые, или так называемые рудые соосны — смолистые, прямые и прочные деревья с тонкими годо­выми слоями. Заготовляли в феврале, когда дерево спит и «соки в нем малы». Плотницкие работы начинались обычно с приходом весны. Бревна в венцах точно притесывали друг к другу и пер­вый раз сруб собирали без утепления мохом. Избы на Севере вы­сокие — по 20 и 30 венцов, а церкви и колокольни и того выше. Много раз нужно было поднять и опустить каждое бревно. Для облегчения этой работы сруб по высоте плотники разбивали на 2—3 чина по 10 венцов в каждом, а затем сруб сразу собирали на всю высоту. Для точности такой сборки бревна в чинах размеча­лись плотницким счетом: первая цифра — номер чина, вторая — помер венца.

Вплоть до XVIII века основным инструментом плотника был топор. Пилу на Севере, хотя и знали, но применяли редко, несмот­ря на то, что перерубать бревна поперек — работа трудоемкая. На это была серьезная причина: в перерубленное бревно вода с торца не впитывается — от ударов топора поры дерева закупо­риваются, а после пилы бревно тянет воду, как губка. Эти свойст­ва древесины хорошо знал и учитывал при работе плотник. В ос­нове любого сооружения северного села лежит главный строи­тельный элемент — бревно, размеры которого чаще всего были в пределах 5—9 м и только в исключительных случаях достигали 12—15 м.

Четыре бревна рубились в венец, из венцов собиралась бре­венчатая клеть. Она-то и была основной мерой — модулем всех сооружений. Благодаря этой модульности все русские  села воспринимаются  как единое целое. Впечатление органического единства всей застройки усиливалось наличием одного и того же строительного материала, одной и той же техники его обработки, общего модуля и ритма горизонтальных венцов.

Из каких элементов складывался комплекс русского селения? Приглядимся повнимательней к тем сооружениям, ко­торые рубились в  селе, и постараемся понять, какие принципы лежали в основе создания каждого, что помогало мно­гим из них стать высокими образцами зодчества.  Архитектурно-строительные задачи, которые предстоит нам ре­шить сегодня, заставляют еще раз задуматься над тем, какие ка­чества народной архитектуры дают нам право часто применять к русским селениям понятие «ансамбль», понятие, в котором воплощаются высшие достижения архитектурной мысли. Несмот­ря на то, что селения возникали без заранее составленного кем- либо плана, глубокие традиции, огромный строительный опыт, а главное, высоко развитое чувство природы позволяли крестьяни­ну успешно осуществлять архитектурный замысел, очень точно находить место для каждого сооружения всего комплекса. При решении любых практических вопросов никогда не оставались в стороне и эстетические запросы.

Трезвая практичность всегда согласовывалась у народа с поэ­тичностью мыслей и чувств, — в этом проявилась одна из основ­ных черт русского национального характера. Уже говорилось о том, что во всех селениях изба максимально была обраще­на к солнцу.  Крестьянину важно было видеть зори и закаты, по которым определялись вре­мя и погода. Амбары ставились в достаточном удалении от дома, но так, чтобы их было видно всегда. Часто они выстраивались целыми порядками.

В случае пожаров в них сохранялось зерно и запасное имущество. На высоких открытых местах вокруг села ставились ветряные мельницы. Села, которые располагались около рек, внизу у самой воды сооружались бани и причалы для лодок. В случае непрочно­сти береговых грунтов, оползавших в половодье, изобретательные плотники рубили подпорные стенки, создавая целые набережные вдоль всего села. Такие укрепленные берега были во   многих  селах.

По этим набережным в любое время года можно было посуху пройти из конца в конец села, здесь же ставились амбары, сушились заготовлен­ные на зиму дрова.  В северных районах у избы редко увидишь палисадники: всякое дерево у дома загораживает так ценимый на Севере солнечный свет, а лес всегда рядом, сразу за полями, отвоеванными у него же.

Но, хорошо усвоив основное правило — природа не терпит повторения (и действительно, невозможно обнаружить в природе два одинаковых элемента или сочетания), мастера создали строй­ную и логичную  систему в дереве, лишенную однообразия. В основе этой системы лежал принцип неповтори­мости каждого сооружения при повторяемости его элементов. И это удавалось сделать, не взирая на то, что средства для того были весьма ограничены: бревно, брус, тес, позднее резьба. При одинаковой традиционной  схеме пла­нировки жилого дома — огромное разнообразие пропорций и дета­лей. При канонической плановой схеме культовых сооружений множество различных сочетаний традиционных форм, каждый раз приводившее к своеобразию облика. Дома русского се­ления никогда не производят впечатления однообразия — каж­дый дом имеет свое лицо. Если это в Карелии, то нельзя не залю­боваться резными ограждениями балконов, тонкий узор которых на фоне рубленых стен особенно хорош. На Северной Двине, Пинеге или Мезени основное внимание сосредоточено на крыльце дома. И каких только вариантов не придумали мастера — нет только двух одинаковых.

 Два дома, стоящие рядом, казалось бы очень похожи, но приглядимся — у них в чем-то разные пропорции, по-разному срублены крыльца, не похожи узоры оконных наличников, неоди­наков выгиб охлупней-шеломов на коньках крыш.

Этот же прин­цип художественной неповторимости присущ и хозяйственным со­оружениям: что-то свое есть в каждом амбаре или бане, оригина­лен силуэт каждой ветряной мельницы. Эта черта свойственна внешнему и внутреннему виду дома. Когда входишь в него, где бы это ни было — каждый раз поражает глубокая целесообразность любой детали. Это проявляется то в оригинально сложенной печи, то в своеобразии резного узора лавок, то в росписи подпечья и шкафов.

Архитектура жилого дома, требовавшая постоянного обновле­ния, рождала, по сути дела, все основные приемы деревянного зодчества.

Так формировались  основные конструктивные приемы и важнейшие принципы гармонического построения архитектурных форм.  Складывались прочные основы плотничного искусст­ва, позволявшие народным мастерам свободно и смело воплощать свои строительные замыслы».

Жилая изба, даже двухэтажная, и хозяйственные постройки (за исключением мельниц) тяготели к горизонтали. С помощью этих сооружений нельзя было ощутимо разнообразить силуэт се­ла. Это естественное стремление можно было осуществить при строительстве общественных зданий. В этих зданиях мечта крестьянина о высоте как идеале красоты находила свое воплощение. Опираясь на приемы, выработанные в жилом зодчестве, совер­шенствуя и усложняя их, народные мастера создавали архитек­турные произведения, стоящие в одном ряду с лучшими памятни­ками мирового зодчества.

И здесь мы опять встречаемся с великим народным прави­лом— творить не повторяясь. При строительстве церквей необхо­димо было считаться с четко установленными канонами, регла­ментировавшими определенную последовательность элементов: притвор, церковь, алтарь. Задана была и восточная ориентация алтаря.

И, несмотря на эту заданность, вся история культового деревянного зодчества говорит о непрекращающихся поисках в создании новых форм и сочетаний из них, поисках, приводивших каждый раз к оригинальным решениям.

Каковы основные этапы этого развития? Более древней фор­мой храма, берущей начало еще в язычестве, считается клетская, или, как называют ее летописи,— «древяна клетски». Это та же четырехстенная клеть, что и в жилом доме, перекрытая двускат­ной кровлей. Стремление выделить это сооружение из остальных, сделать его главным привели к увеличению высоты сруба и кров­ли. Высокие клинчатые кровли храмов с врубленными в них гла­вами и давали искомый силуэт.

Такова, например, Георгиевская церковь в Юксовичах  Подпорожского района Ленинградской области  построенная по предположению в 1493 г., — один из самых древних памятников деревянного зодчества нашего Севера, или Преображенская церковь из села Спас-Вежи  Костромская область (1628 г.), стоящая  ныне в музее деревянного зодчества в Костроме на территории  Ипатьевского монастыря. Эти постройки показывают, каких высот мастерства достигли зодчие в простейшем типе культовых сооружений

На Севере вместе со старообрядчеством  долее всего жила и совершенствовалась шатровая форма храмов, имевшая, по-видимому, наиболее глубокие народные корни. Далекая от узаконенного византийского канона — пятиглавия — она жила здесь вопреки всему, отвечая одному из основных требований красоты зданий на Руси — высоте.

Именно шатровая форма деревянных храмов была подхвачена каменной архитектурой в XVI веке и дала такие выдающиеся сооружения, как, например, церковь Вознесения в подмосковном селе Коломенском и  Собор Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву, также называемый  Храм Василия Блаженного в Москве. Простота, монументальность, поэтичность и самобытность форм  древних построек должны лечь в основу возрождающегося русского деревянного  зодчества.